- Я пойду с тобой, - просто и коротко начал Тео. Они с отцом сидели на краю башни, с которой еще недавно прыгал парень, доказывая отцу свои умения.
- Ты нужен здесь. Кто-то должен остаться на всякий случай.
- И пропустить все? С ним счеты не только у тебя, отец.
- Ты обещал, что забудешь об этом, - Маттео лишь хмыкнул.
- Не думаю, что прощу ему убийство матери, пока он жив. Так же, как и ты. Поэтому мы пойдем вместе.
- Ты мне ее напоминаешь, - наблюдая за закатом, тихо и с ноткой ностальгии сказал Эцио.
- Пап, не начинай. Не переводи тему. Тебе прийдется со мной согласиться.
- А она так же просилась поехать со мной в Рим, - парень чуть дернулся. - Больше со мной этот номер не пройдет, - Аудиторе глубоко выдохнул и встал, собираясь уходить.
- То есть тебе совсем неинтересна моя идея, как обмануть Чезаре? - улыбнулся Тео, услышав, что его отец остановился.

Isola Tiberina, 1503.
У Тео было странное предчувствие. Он бродил по залам убежища Тибрского острова, не находя себе места и даже раздражая остальных ассассинов. Но отца слишком долго не было. И сдалось ему это Яблоко. Точнее, сдалось Борджиа это Яблоко. Теперь бегай с ним, да продолжай разрушать планы тирана, которого в народе за что-то прозвали Папой Римским. И сын его, знаменитый генерал, был еще хуже. Тео не раз приходилось гулять по Риму. Разница между восстановленными от напастями Борджиа районами и теми, что еще не могли освободиться от гнета Испанца и его выродка, была колоссальна. Наверное, только по этому он прощал отцу этот смотрящий насквозь взгляд.
- Тео, прекрати маячить! - напряженно воскликнула Гита. Она и так всегда была слишком напряжена, а хождения парня из залы в залу начинали ее раздражать.
- Легко тебе говорить! Не твой отец в очередной раз на грани смерти, - хотя остановиться стоило. Жизнь же не заканчивалась. Да и, тем более, его отец уже не раз попадал в различные ситуации, из которых выходил живым и почти невредимым. Взять тот же Рим.
Пресловутый Рим. Этот город давил одним своим названием, каждый раз бередя незаживающие раны. Маттео думал, что он смирился. Но смирение, настоящее смирение придет к нему только тогда, когда сердце Чезаре Борджиа перестанет биться.

Топот тяжелых ног Бартоломео Д'Альвиано Тео услышал, уже когда он только вошел в убежище с северного входа.
- Machiavelli! Volpe! Claudia! Tutti vadano qui! - кричал мужчина, заглядывая в каждую залу. Все названные тут же собрались вокруг, расспрашивая, что же случилось, где Эцио и жив ли он вообще.
- Silenzio! Silenzio! С ним все в порядке, он нашел Яблоко, - все еще чуть запыхаясь, начал рассказывать Бартоломео. - Но Чезаре зол, и он собирает армию. Эцио уже удалось устранить его сообщников в Риме, но сюда идет армия Миколетто. Поэтому мы все сейчас же должны отправиться к воротам и помочь Эцио - даже с силой Яблока ему не справиться.
- Я тоже с вами пойду! - выскочил Аудиторе, воспользовавшись минутной заминкой ассассинов.
- Тео, нет! Эцио сказал ни в коем случае не пускать тебя, - попыталась остановить его Клаудия.
- Ragazzo, restati qui. Рекруты будут на подхвате. Хотя я не думаю, что он будет вами рисковать.
- Io non sono uno semplicemente "ragazzo", signore D'Alviano. Sono Matteo Auditore da Firenze, e in questa ora difficile io dove stare vicino di mio padre! - выкрикнул юноша, вставая вплотную к огромному в сравнении с ним ассассином и снимая капюшон, чтобы одним своим лицом доказать свои слова. Чтобы этот человек увидел этот решительный взгляд серых глаз и этого как будто вернувшегося из времен венецианского конфликта Аудиторе. Д'Альвиано сначала чуть отпрянул от парня в ошеломлении.
- Dio! Да ты же Эцио! - восторженно воскликнул мужчина. Перед ним действительно стояла молодая копия его брата по оружию, Мастера Ордена Ассассинов Эцио Аудиторе. Лишь этот взгляд, выражающий истинное желание вступить в бой, напоминал о его матери, которую Бартоломео почти не знал. Перед ним стояло воплощение будущего их Ордена. Перед ним стоял не мальчик пятнадцати лет, не подросток, а юноша, который готовился стать настоящим мужчиной. Так же рано, как и его отец. - Конечно, ты должен идти с нами! Вперед! Vittoria agli assassini! - Тео уже было побежал вслед за остальными, но его остановила Клаудия, схватив за плечо.
- No. Tu non vai da nessuna parte.
- Calma, zia. Похоже, меня наконец-то официально приняли в команду, - Маттео мягко улыбнулся, убирая руку женщины и устремляясь к выходу из убежища.

Roma, settembre 1503.
Это была бойня. Самая настоящая бойня. Им предстояло сразиться с лучшими военачальниками Чезаре. Казалось бы, нелегкая задача. Все те задания, на которые отправляли Тео были не сравнимы по сложности с этим. Однако намного труднее было держаться подальше от отца. И не столько потому, что ему лучше было бы не знать, что его сын тоже присутствовал на этой боевой арене сродни Колизею. Мощь Частицы Эдема была, конечно, велика и неоспорима, но всякий раз, когда Эцио использовал ее, приходилось даже убегать, чтобы не попасть под ее воздействие: парню уже хватило зрелища в виде стремительно, но в то же время мучительно умирающих генералов и в беспамятстве сражающихся друг против друга солдат.
Когда, казалось бы, все закончилось, на горизонте, из-за опущенных ворот, показалась целая армия. Но в этот момент Аудиторе в последний раз использовал Яблоко и ударная волна попала в Тео. Парня откинуло на пару метров, а потом он потерял сознание.

Маттео очнулся уже на Тибрском острове. Он не знал, сколько прошло времени и даже не ощущал себя в пространстве. Голова гудела, взгляд был еще затуманен. Юноша попытался встать и выйти из комнаты, но ему это удалось, только держась за стены. Когда в глаза ударил яркий свет так неожиданно оказавшейся рядом свечи, он даже чуть вскрикнул.
- Padre! Zia Claudia! Qualcuno!
- Matteo? - послышался голос где-то слева.
- Anetta? Anetta, сколько я был без сознания? Отведи меня к отцу! Он здесь? Он жив? Что с Борджиа? Где остальные? - на его плечи мягко опустились руки старшей наставницы, призывая к спокойствию.
- Calmate. Ты достаточно быстро поправился - прошел всего день. Но отца ты побеспокоиться заставил, - ее голос обволакивал, заставляя дыхание выровняться, а мысли прекратить свое бешеное движение в голове. - Все? Обопрись на меня, я тебя к нему отведу, - девушка положила руку юного ассассина себе на плечо и повела в центральный зал, где сидели Эцио и Никколо.
- Padre? - прервал их разговор Тео, чуть только он услышал родной голос.
- Matteo? Come stai, figlio? - Эцио подошел к сыну, забирая его у Барбьери. - Я же говорил тебе оставаться здесь. А если бы до тебя дошла вторая волна? А если Чезаре узнал о твоем существовании? Ты же мог погибнуть!
- Zitta, padre, zitta, per favore, - устало скривился младший Аудиторе. - У меня состояние, как будто я в одиночку опустошил бутылку молодого Chianti, а ты надеешься, что я могу понять твои проповеди. Что случилось, то случилось.
- Все еще так плохо? Садись.
- Где Чезаре? Ты убил его? - с некоторой надеждой одновременно на положительный и отрицательный ответ спросил парень.
- Его арестовал Миколетто. Убийство, государственная измена - ему много в обвинение поставили многое. Но... Тео? Что с тобой?
- Яблоко, - глухо и немного хрипя заговорил он. - Оно здесь. Я... Я чувствую, - Эцио удивленно посмотрел на сына, который вперился взглядом на стол, прямо на то место, где лежал артефакт. Тео почувствовал, как какая-то неведомая сила заставляет его вытянуть руку и коснуться Частицы Эдема. Комнату залил яркий свет. Буквально на пару секунд. Он отпустил золотой шар и рухнул на стул. Он был абсолютно здоров. С глаз пропала дымка, а в голове больше не стояло того ужасного гула, мешавшего даже думать. А еще он знал, как и когда уничтожить Чезаре Борджиа.

Roma-Viana, 1507.
Накануне своего отъезда Эцио насильно отправил Маттео на задание в Каликут, чтобы у него даже не было возможности отправиться за ним в Виану, где, как "подсказало" Яблоко, Чезаре должен был осадить одну из самых знаменитых неприступных крепостей. Однако ассассин нашел выход из положения, сговорившись с Марко и Гидо, которые вдвоем могли вполне неплохо справиться с поставленной задачей. Молчание в обмен на такие удобные в бою и еще не доступные дымовые шашки.

Он буквально наступал отцу на пятки на протяжении всего пути и боялся, что ему не удастся его обогнать. А это стало его манией: он считал, что именно он должен отомстить Чезаре. Именно он должен был проткнуть клинком его горло, давая понять, что ему не удалось покончить с родом Аудиторе. Маттео чуть не выдал себя, когда на пути к крепости показался Чезаре, ошеломленный от присутствия Эцио. Но потом был дан приказ пустить в ход пушки. И плевать, что пострадает не только Аудиторе, но и собственные солдаты Борджиа. Тео успел спрятаться за какими-то остатками здания, стоявшим достаточно отдаленно от места атаки. Когда все утихло, он прикрыл своего убитого осколком пушки коня ветками стоявших рядом деревьев, и поспешил к отцу, лежавшему на земле без сознания. Пульс был. Отец был жив. Но вместо того, чтобы остаться с ним и попытаться привести в сознание, парень лишь напоил его одним из тех лекарств, что постоянно носил с собой. Теперь он был впереди. И желание покончить с Чезаре было сильнее, чем желание помочь отцу.
Прости меня. Но теперь я на шаг ближе к нему. И я этот шанс не упущу.

Ему предстоял не самый легкий путь. Несмотря на то что многие солдаты и стражи крепости Вианы попали под пушечную атаку, битва все еще продолжалась - Тео слышал лязг мечей где-то далеко. Оливковая роща была тиха и лишь алый дым от костров и крови выдавал в ней побоище. Ему приходилось прятаться за зданиями и делать постоянные остановки, чтобы его не заметили. Получалось это не всегда, поэтому приходилось и сражаться. Не зря говорят, что ярость дает силу - противники устранялись одним резким движением и умелыми комбинациями оружия. Когда ассассин пробрался на первую осадную башню с целью ее сжечь, он почувствовал себя отцом, еще всего несколько лет назад таким же образом освобождавшим Рим от напасти с родовым именем "Борджиа" и клеймом красного быка.
Но путь продолжался - он видел за собой вторую башню. И он всем своим нутром чувствовал, что именно она и приведет его к цели.
- Убейте! Убейте их всех! - нервно кричал Чезаре. Маттео устремился вперед. Он никогда не думал, что его подъем на крепостную стену будет равен чувству полета прыжка Веры. - Эцио Аудиторе? Ты выжил? Стража! Убить его! - три движения и оставшаяся стража Чезаре была повержена.
- Вот мы и встретились, - просто сказал Тео. Борджиа даже остановился, чувствуя, что что-то было не так в том Аудиторе, что стоял перед ним.
- Твой голос... Как будто ты...
- Мальчишка? - с дерзкой улыбкой просил Маттео, открывая свое лицо. Чезаре не мог понять, что происходит.
- Но ты... Эцио? Это еще одно из свойств Яблока? Ты смог омолодить себя? Тебе это не поможет! Ты все равно умрешь! - парень лишь хмыкнул, радуясь странным умозаключениям противника, о которых и сам ранее задумывался, а Борджиа резко побежал в сторону Аудиторе, занося меч. Сильный удар. Но Тео был хорошо обучен, чтобы подобного избежать. Где-то сзади послышался бег и звон тяжелых доспехов. Парень резко развернулся, доставая метательные ножи, с разворота убивая бегущих противников, услышавших, что их предводитель остался один на один с ассассином.
- Ты уверен? - спросил он, вновь отражая атаку и ударяя его коленом в живот, заставляя согнуться пополам. Удар скрытым клинком - один из доспехов с гулким звуком падает на плиты крепостной стены. - Я слишком давно жду этого дня. Тебе меня не победить!
- Все никак не можешь простить мне гибель своей милой жены, а, Эцио? Скучаешь по своей да Винчи? Какое там было у ее имя? - услышав это надругательство над памятью погибшей матери, Маттео с еще большей силой принялся атаковать своего противника, заставляя того даже удивиться.
- Sento la mancanza? - удар. - Tuttora io sono disponibile di lei piangere, - отражение. - Nome? - замах. - Lucia da Vinci, - увернуться от выстрела. - E mio nome è, - удар скрытым клинком, - Matteo Auditore da Firenze, su figlio! - оттолкнуться от стены. - Ed io vendicarò sa morta! - еще один удар. Чезаре лишается своего последнего обмундирования. В его руках меч уже дрожит. И не столько от усталости, которая тоже присутствовала, а столько от шока, когда он понял, что перед ним действительно стоял сын Эцио и Лучии Аудиторе. Но он не хотел этому верить.
- Не верю! Этого не может быть! Это ложь! Я убил ее в положении! У Аудиторе не может быть детей!
- Боишься, Чезаре? А я уже не боюсь. Я с девяти лет, с того самого момента, когда узнал о ее гибели, готовился к встрече с тобой.
- Matteo, aspetta! - послышался сзади крик отца. И он чувствовал, что не может не подчиниться. Он медленно попятился назад, вставая рядом с отцом, который держал его за плечо не привычным успокаивающим жестом, а в знак поддержки и понимания.
- Вас... Двое... Нет! Вам не убить меня! - кричал Борджиа. - Я непобедим! Солдаты!
- Он всегда другими пользуется? - только и спросил Тео, раскидывая руки в стороны, отправляя метательные ножи точно в свои цели, убивая их с одного удара. Школа Монтериджиони.

Они ранили его вместе. Один со спины, другой - смотря прямо в испуганные глаза папского генерала.
Который продолжал кричать о своей непобедимости и бессмертии.
Они оба отдали его в руки судьбы, наблюдая за тем, как фигура великого человека постепенно превращалась в маленькую точку отчаявшегося мученика, почти сошедшего с ума.
- А ты говорил, что не сработает. Такие люди, как Чезаре Борджиа легко верят в неизвестные им чудеса.
- Я все равно не могу понять, как он мог поверить в то, что Яблоко способно вернуть молодость.
- Когда ты - точная копия своего молодого отца, то такое немудрено провернуть. Никто же не знает истинной сути Яблока и его истинной силы.
- И все-таки пусть внеше ты - Аудиторе, но мозги у тебя - да Винчи! - Эцио потрепал сына по голове, прижимая к себе. Как и тогда, семь лет назад, когда мальчик случайно узнал, что его мамы больше нет.

- Ты заколол его обычным ножом?
- Это Ее. Я сохранил один после похорон. Специально для этого дня. Она его тоже победила. И теперь может отпустить нас.
Солнце зашло за горизонт, осветив отца и сына своим последним, но самым ярким лучом.
Это не "Прощай". Это "До скорой встречи".
Questo non è "Arrivederci". Questo è "A presto".