-there are 236 of us in total, 153 in Butcher's hands. how many of us are still in Neapolis and how many will be - even the Prosecutor doesn't know this.- Я до сих пор не могу понять, почему тебя тут держат, - начала Лу. - В голове не укладывается.
- Когда-нибудь это должно было случиться, - тихо ответила я. Мне нельзя было много говорить. И не потому что я не хотела - "смиренные заключенные" много не разговаривают, а если и говорят, то только тихо. Они смирились со своей судьбой, но продолжают бояться. Своей судьбы, других заключенных, надсмотрщиков - любых, даже добрых. С одной стороны, подобная роль была не особо сложна, но с другой стороны трудной ее нельзя было не назвать.
Особенно подобная роль была трудна для меня. Впервые в жизни, когда я понимала, что нужно бороться, что это необходимо, меня ограничивали как никогда, даже с некоторым риском для жизни.
- До сих пор не понимаю, что ты натворила, - настаивала Лу. Ей можно было - она была "невиновной". Эти обычно любили докопаться до истины.
- Я просто помню, как мы жили до вакцинации. Без "Анонима".
- Как это возможно?
- Химия. Нам всем стерли память, помнишь? Мне - нет.
- К тебе вернулись воспоминания?
- Нет, я просто не прошла вакцинацию. Я еще ни разу не встречала никого, кто бы хоть что-то вспомнил.
И тут Лу оказалась ко мне неожиданно близко.
- А я встречала, - непривычно тихо сказала она.
- Прости?
- Тюрьма Батчера создана не для провинившихся игроков. Она создана для тех, кто вспомнил. Ты отличаешься от нас только тем, что никогда не забывала.
У меня перехватило дыхание. Я была уверена, что только мне удавалось скрываться в системе, что только мне это было необходимо.
- Но как это возможно? Насколько я поняла, сыворотка должна была заблокировать все воспоминания.
- Насколько нам удалось выяснить, действие сыворотки рассчитано на средние геномные показатели, чтобы так или иначе захватить всех. То есть на кого-то это подействовало, на кого-то - не в полной мере.
- Почему я должна тебе верить?
- Потому что я - победитель первого сезона "Анонима". Уж ты-то должна меня помнить.
И только тогда я поняла, почему Лу казалась мне такой знакомой. Передо мной сидела Лу Стаут - первый победитель "Анонима", когда тот еще был виртуальным игровым шоу. Конечно, сейчас она была уже не той, что раньше, потому я ее и не узнала.
Лу Стаут победила в первом сезоне Игры, когда еще использовали только виртуальную реальность. До этого Стаут была призером многих чемпионатов среди геймеров - тогда в "Анониме" только они и соревновались, для них это было что-то в духе нового уровня игры.
- И много таких...как ты? - неуверенно спросила я.
- Достаточно, чтобы в камерах не хватало мест.
- Как вам удалось так долго прятаться? Не может быть, чтобы О'Донелл не заметил.
- Нас 236 человек. В руках у Батчера - 153. Сколько нас на самом деле и сколько будет еще - не знает даже прокурор. Но теперь у нас есть ты, Ри.
- О чем ты?
- Ты могла бы стать лидером нашего сопротивления. Люди за тобой пойдут!
- Но я не хочу, - попятилась я в стену. - Никогда не хотела. Поэтому-то они так долго и не могли найти меня.
- Ты не понимаешь? Ты знаешь, для чего они используют Игру?
- Конечно знаю.
- И ты не хочешь с этим бороться? Что я скажу Дэниелу?!
Стоило ей заговорить о Дэниеле, как я тут же замерла.
"Нет", - думала я. - "Нет, это неправда. Они меня провоцируют, это все неправда".
Я отодвинулась еще дальше от Лу, пытаясь уже вжаться в стену. И вжалась бы, будь у меня такая возможность. Я должна была просто играть свою роль. Но я изначально стремилась попасть сюда, чтобы найти и вытащить Дэнни. Но после слов Лу я уже не знала, чего я хотела на самом деле. Я не хотела верить в участие Дэниела, это было почти невозможно. Он бы мне сказал.
Наверное.
- Прости, Лу, я не понимаю, о ком ты, - неожиданно жестко даже для себя сказала я.
- Они из тебя "смиренную" что ли сделали? - я коротко кивнула. - Ладно, пока забудь. Мы что-нибудь придумаем.
И эти ее последние слова напугали меня до чертиков.
Но окончательно я в них поверила, когда на перекличке мы увидели нового надсмотрщика.
Дэниел даже на секунду не задержался взглядом на моем лице. И голос его не дрогнул.
По моей роли мне иногда можно было плакать от осознания своей горькой участи. Но даже это было тяжело. Где-то за дверью моей камеры был Дэнни, мой Дэнни, живой и здоровый.
Если конечно это был он..
Горький опыт последних месяцев несколько мешал адекватно воспринимать ситуацию.
Я отвернулась к стене, вжавшись в клубок.
- Доброй ночи, Дэнни, - сказала я вслух, даже не обратив на это внимания.
- Доброй ночи, Ри, - услышала я его в ответ где-то в своей голове. И это значило, что я дошла до критической точки отчаяния.
Из-за Игры мы стали сумасшедшими.