- Завтра последний, - тихо сказала Лука, закрывая шторы. Они уже привыкли жить в этом полумраке - такова была цена за сокрытие своего существования и проживания в доме-мастерской Леонардо. Тут была и их спальня и тот же подоконник. Всего лишь другой город. Они туда пробрались ночью, стараясь сделать это как можно тише, а если они и зажигали свечи, то старались держать их подальше от окон - зачем лишний раз подавать страже идею опустошить и так пустое здание.
- Наконец-то, - Эцио устало лег на кровать, раскинув руки. - Я не думал, что это будет так выматывать.
- Уже стареешь, mio caro? - усмехнулась женщина.
- Я? Старею? Donna, va qui! Adesso ti mostro..., - Аудиторе встал, обхватил жену сзади и вместе с ней вновь упал на кровать.
- Liberame! Тебе завтра...
- Я имею право на отдых. И я последнее время тебя редко вижу.
- Точно стареешь...
- Zitta! - немного грозно и хмуря брови сказал Эцио, целуя ее. - Я же скучал.
Мужчины так любят самоутверждаться в своем самолюбии.

Когда он проснулся, утро было уже явно не раннее. Это было не так уж и удивительно, учитывая, во котором часу они с Лучией все же смогли уснуть. Только вот в постели он был один. Следуя каким-то странным инстинктам, Эцио соскочил с кровати и побежал вниз, чтобы удостовериться, что те звуки с кухни - не галлюцинации, что с ней ничего не случилось и что она просто раньше встала.
- Oh, buon' giorno! - восклинула она, услышав его с лестницы. Эцио лишь усмехнулся своим мыслям и предмету вчерашнего разговора. Он всегда был уверен, что с ней все в порядке. Просто потому что он был рядом и никогда бы не допустил, чтобы с ней что-то случилось. Но когда вы вместе уже десять лет, у вас растет сын и возможно скоро появится второй ребенок, становишься параноиком с манией преследования.
- Buon' giorno. Ты так рано встала.
- Это ты поздно встал. Говорила я тебе, - она сощурила глаза и цокнула несколько раз языком, словно мать взрослого сына. Хотя почему "словно"? Тео был уже вполне взрослым - ему было уже девять. - Bene, - смягчилась она, - садись за стол, а я пока тебе расскажу, что мы знаем о Сантимильо.
В мастерской да Винчи сохранилось многое, включая чистые холсты и чернила, чем женщина и не преминула воспользоваться. Она взяла лист бумаги и очертила прямоугольник, изображавший корабль, чтобы наглядно объяснить, в чем состояла суть операции.
- Итак, смотри. Сантимильо явно знает, что остался последним, поэтому он прячется на корабле. Я уже сегодня с утра была на пирсе и все осмотрела. Это - корабль, - она очертила пальцем прямоугольник. - Здесь у нас пирс и лестница наверх, - Лука нарисовала изогнутую полоску и подобие лестницы. - Проблемы начинаются именно отсюда. Прямо у лестницы стоят два стражника, охраняющие вход. За ними следит лучник с крыши, пусть он и стоит достаточно далеко. Пирс патрулирует еще один лучник, который постарается убить тебя, как только заметит. Но это еще полбеды: наш торговец окружен стражей со всех сторон. Сам он стоит под капитанским мостиком. Напротив него - два охранника, полностью покрытые доспехами, - Лучия крестиком на "карте" показала местоположение будущей жертвы, двумя большими кружками - первых двух стражников. - Двое неподвижно стоят у носа. Еще двое - у кормы, но они периодически ходят до середины палубы и обратно. Так же от середины палубы и до носа ходят еще два стражника, - по мере своего рассказа ассассин показывала на рисунке положение и движение препятствий Эцио. - И суть в том, что если тебя заметят, то домой ты живым не вернешься, поэтому ешь быстрее и мы обдумаем четкий план твоих действий. Потому что ты нам живой еще точно нужен. Ах, да! Забыла! - Лучия вновь пододвинула к себе чернильницу. - Еще двое стоят у штурвала.

Сначала Аудиторе подумал, что это шутка. Но, посмотрев внимательно в глаза своей жены, он понял, что это все было вполне реально. И так же реально невыполнимо. Потому что убить и остаться незамеченным при таком количестве охраны представлялось просто невозможным. Но они действительно разработали план.
Лучника на крыше решили оставить - лишняя кровь ни к чему, а так он вроде бы даже особо и не смотрит на корабль - его больше волнует, чтобы никто не бежал сломя голову по крышам. Стражники у лестницы стояли настолько удобного, что их можно было убить с крыши ближайшего здания. Часового на пирсе было решено застрелить - и спускаться не надо, и сбежать сразу можно, и не заметит никто, и, если вдруг повезет, кто-нибудь его заменит. Потом Эцио должен был прыгнуть в воду прямо с берега и доплыть до крайнего борта палубы - как раз-таки с ближнего, правого, его мог заметить лучник на крыше, которого было неудобно убивать. Там он мог убить патрулирующих палубу стражников. Потом следовало только пробраться на корму и тем же способом устранить еще двоих. Потом тихо забраться на корабль, вывести из строя стражу у штурвала, прыгнуть вниз и убить Сантимильо. И потом еще сбежать и, желательно, без ранений.
Оставалось только это сделать.
Аудиторе вернулся через несколько часов - измотанный, в крови, чуть запыхавшийся. Лука не стала задавать лишних вопрос: вернулся, значит с нами. Значит, с ней.
Мужчина упал на кровать. Тело еще чуть потряхивало от переизбытка адреналина и бега.
Он тут же обхватил рукой подушку и уснул.
Лучия заботливо укрыла его и легла рядом, вглядываясь в его лицо и не в силах заснуть. Она еще никогда не видела безмятежного Аудиторе.
- Скоро мы сможем вернуться домой, - тихо сказала она, целуя его и поглаживая по волосам.

Народ бунтовал. Народ бесновался.
Больше никто не верил в Джироламо Савонаролу.
И лишь одним взмахом, и лишь одним полетом кинжала он лишился своего главного оружия - Частицы Эдема.
Эцио, правда, еще пришлось погонять того стражника, решившего забрать Яблоко, через всю Флоренцию, но и эта проблема была устранена. Яблоко вновь было в руках ассассинов, и у Родриго не было шансов его получить.
Савонарола был сожжен на костре прямо в центре города. Однако Аудиторе счел справедливым убить его до того момента, как пламя охватит его тело.
- Silenzio! Silenzio! - начал ассассин, стоя на возвышении перед беснующимся народом.
Это была не очень долгая, но емкая речь. Лука не была уверена в ее действенности, но она чувствовала, что Эцио не просто хотел что-то сказать. Он хотел высказаться. Ведь прошло уже 22 года с тех пор, как он действительно стоял на месте все тех обычных людей и смотрел, как одного за другим убивают его братьев и отца.
Когда он спустился вниз и как король прошел к ней и остальным ассассинам Флоренции, она просто крепко взяла его за руку. Как будто чувствовала, что ему была нужна поддержка.
- Ты уверен, что это подействует?
- По-крайней мере, я сказал то, что хотел. Это их дело решать.

Следующим пунктом отправления был Рим.
Лучия была на третьем месяце и все так же просилась поехать.
Но Эцио Аудиторе все же стал параноиком с манией преследования. Поэтому его жена осталась на вилле под самым жестким присмотром: своего собственного сына, который дал отцу обещание не выпускать мать за пределы крепости.